Эскимо с Хоккайдо

Один из прекрасных тигров нажал кнопку, и дверь, громко забибикав, отворилась. Я вошел и услышал, как дверь захлопнулась за моей спиной. Обернулся – Тигры стояли по ту сторону и тупо глядели на меня сквозь стекло. Или изучали свой профиль, как в зеркале? Славное получилось бы групповое фото для прессы.

– Слышь-ты слышь-ты слышь это же Билли Чака!

Я снова повернулся и в темноте пошел на голос.

Лунный свет проникал сквозь щели вертикальных жалюзи на большом окне. Вернее не лунный свет, а неоновый, от сотен электрифицированных реклам, чей отблеск полыхал в небе над станцией www.o-nonfiction.ru Сибуя. Луна не выдерживала конкуренции.

Санта развалился в роскошном кожаном начальственном кресле посреди комнаты, украшенной постерами с женоподобными юнцами – рубашки расстегнуты, гладкая грудь напоказ. Толстяк был одет все в тот же красный адидасовский костюм, мало ему льстивший, и на этот раз дополнил наряд панамкой. Если он думал, что тренировочный костюм в сочетании с цепками придаст ему авторитет среди уличных парней, он явно держал этих ребят за дураков. Впрочем, я бы и сам пришел к такому же мнению, пообщавшись с «Хамскими Тиграми».

Мебель расставлена по вдохновению – там стол, тут кресло, монитор имеется, компьютера нет как нет. То ли помещение еще обставляли, то ли переезжать собрались.

– Рад что вы добрались благополучно,  – заговорил Санта.  – Надеюсь обошлось без грубостей ребятки бывают очень грубы когда им вздумается нагрубить.

– Серенад не пели, если вы об этом.

Санта ухмыльнулся, выставив каждый зуб, и вскочил с кресла.

– Некоторые люди считают талант врожденным. Думают он проявляется вдруг и сразу сформированным небесный дар но, можете мне поверить, это блюдо рыбьих потрохов потому что талант создается талант обрабатывается талант воспитывается целой командой тренерами и дизайнерами пластическими хирургами и авторами текстов и фотографами и постановщиками голоса и балетмейстерами и парикмахерами и консультантами по озвучке и я мог бы продолжать и продолжать до бесконечности.

Кто бы сомневался.

– Вот где настоящие таланты хотя это не значит что мальчики пустое место нет конечно без исходного материала нечего будет создавать обрабатывать и воспитывать «Хамские Тигры» прекрасный сырой материал но им потребуется еще немалая обработка прежде чем они примут товарный вид так что я вполне согласен с вашей оценкой что касается их пения.

– А я? Из моего сырого материала можно сделать звезду?

– Слишком поздно слишком,  – ответил Санта, и по его физии расплылась маниакальная улыбка.  – Если б вы пришли ко мне десять лет назад тогда я еще мог бы что-то из вас сделать и то вряд ли девчонки предпочитают безопасных бисёнэн[122]трагических хрупких мальчиков чьи сердца так легко разбить а вы, можете мне поверить, отнюдь не выглядите хрупким и несчастным вовсе нет.

– Зачем же я вам понадобился?

– Сейчас я вам скажу, вы уж мне поверьте,  – посулил он.

Но не сказал.

Отошел зачем-то к окну и выглянул наружу. Снял развесистую панамку, покрутил ее на пальце с такой таинственной улыбкой, словно этот жест имел секретный смысл. Небрежно отбросил панамку и проследил, как она летит через комнату.

Панамка приземлилась на микрофон Товы. Това стоял неподвижно в темном углу, прикинувшись вешалкой. Хорошо прикинулся – я его даже не заметил. Он был все в тех же голубых тюремных джинсах, вооружен магнитофоном и микрофоном.

– Не обращайте внимания на диджея Тову,  – посоветовал Санта.  – Он – молчун немой почти что паралитик много уже лет молчит ни слова но как микширует вы не поверите, можете мне поверить, Това Това Това – это мои уши если наклевывается хит он сразу видит он сразу скажет.

Я представил себе эту парочку в студии. «Хамские Тигры» пихаются в аппаратной. Санта потеет, бормочет, тревожно поглядывает на Тову, а тот дважды топает ногой, если диск золотой, и трижды – если платиновый.

– Рад познакомиться с вашими ушами.  – Я помахал Тове.