Эскимо с Хоккайдо

– Остановитесь здесь,  – сказала она.

Местность, куда мы добрались в итоге, остро нуждалась в застройке. Битое стекло на тротуаре драгоценными камнями сверкало в тусклых солнечных лучах. Бумажные и пластиковые пакеты, подгоняемые ветром, бесцельно летели вдоль мостовой, тормозя о телефонный столб или ржавую ограду. Вылитый восточный Кливленд – то есть самый поганый пригород Токио, какой я только видел. Надеюсь, не это место ее дед любил больше всего на свете.

Как только автоматические двери машины отворились, девушка выскользнула наружу, не поблагодарив шофера. Я потянулся за бумажником.

– Дама уже заплатила,  – отмахнулся водитель. Пожав плечами, я убрал бумажник.

Я прошел ярдов пять, и тут сообразил.

Это был тот же самый водитель. Тот самый таксист, который отвез нас в парк, когда я только познакомился с Сэцуко Нисимура. Меня обдало холодом. Единственный звук, который я слышал, исходил от жалкой фигуры на краю дороги, от поденного рабочего, который, судя по его виду, много дней не находил работы. Он громко и весьма фальшиво орал военный марш, но с припевом не справился. Прислонился к телефонному столбу и закашлялся, задыхаясь, но все еще стараясь петь. Верный своему делу человек.

Не успел я спросить, что мы тут делаем, как Сэцу-ко указала на другую сторону улицы.

Розовая вывеска над окном гласила: «Лав-отель "Челси"». Рядом красовалось видавшее виды объявление: платить авансом, только наличные, проституция запрещена, вызываем полицию, и под всем этим – улыбчивая физиономия. Я заглушил почти все голоса в голове, пересек улицу и вслед за Сэцуко вошел в тесный вестибюль лав-отеля «Челси».

В холле имелся киоск-автомат, умирающий баобаб и монитор, на котором светились номера всех незанятых комнат – то есть, как выяснилось, всех комнат лав-отеля. В отличие от знакомых мне лав-отелей, здесь не предлагались картинки с экзотической и фантастической обстановкой номеров – только список.

– Зарегистрируйте нас,  – распорядилась девушка.

– Сэцуко…

– Комната 100. Оплатите два часа. Не бойтесь, это не то, что вы подумали. Я должна кое-что сделать. Мы должны кое-что сделать.

– Завершенности ради?

Она нервозно кивнула, закусив губу.

Я нажал кнопку с номером сто. Компьютерный голос потребовал четыре тысячи йен. Я опустил деньги в щель, раздался звонок, и снизу из прорези выпал ключ. Компьютерный голос поблагодарил и велел возвратить ключ по истечении одного часа, пятидесяти девяти минут и пятидесяти двух секунд.

Согласно карте, нарисованной на автоматической регистратуре, комната 100 располагалась во флигеле через двор. Сэцуко схватила меня за руку, и мы пошли через, с позволения сказать, двор – размерами он уступал рингу для сумо. Мелкий пруд с карпами зарос пожухшими сорняками. Карпов давно уже не было. Лужа цвета кофейной гущи да охапка сгнивших листьев.

Я отпер дверь номера 100, и мы вошли. Сэцуко щелкнула выключателем; от одинокой лампочки под потолком разбежались по углам желтые тени, не способные испугать и таракана. Впрочем, столь жалкую обстановку лучше не освещать: узкий футон на полу, большое зеркало в потолке. В углу – душевая без двери, занимавшая чуть ли не треть номера. И все. Никакой экзотики, разве что ваша тайная фантазия – сделаться сквоттером. Неужели в этой комнате кто-то мог обрести блаженство?